НАДЕЖДА ГРИГОРЬЕВНА ПИЩУГИНА
(в 1943 году получила медаль за оборону Ленинграда)

Где Вы жили и чем занимались до того, как началась блокада?

Я на Украине. В 1939 г., когда мне было 17 лет, приехала в Ленинград, чтобы учиться и работать, к дяде, который еще до меня покинул Украину. Устроилась на работу горничной в одну состоятельную семью и стала жить в их квартире, они меня и на мебельную фабрику устроили и всячески помочь старались. В 40-м началась финская война, хотела было я уехать из Ленинграда, дядя даже денег мне на дорогу нашел, но уже было слишком поздно. А в 41-м году уже и Великая Отечественная война началась.

Во время блокады Вы остались в городе? Отправляли и Вас тоже на оборонительные работы?

Осенью 41-го начали отправлять на оборонительные работы в разные части Ленинградской области (Кингисепп, Шувалово, Дибуны), где приходилоь жить по месяцам. Женщины и оставшиеся на заводах мужчины копали рвы, противотанковые ячейки. С апреля 42 нас стали отправлять на торфоразработки, которые служили для электростанции, чтобы вырабатывать топливо для города, работали по 14-15 часов, а по рабочим карточкам полагалось 250 гр. хлеба в день и бутылка водки, которую меняли военнослужащим на муку. Домой (до Нарвских ворот) возвращаться приходилось под обстрелами пешком: транспорт уже не ходил. В городе я продолжала работать на той же мебельной фабрике, которая теперь изготавливала матрасы для солдат, подушки для отправки на фронт, ячейки
для мин.

Что Вы помните о зиме 1941-1942?

Зима выдалась очень холодная, морозы доходили до -30/-40. На оборонных работах люди замерзали: могли всего лишь прилечь отдохнуть, засыпали и умирали. В городе на санях возили больных в Троицкую больницу и мертвых на кладбище. В квартирах двери держали открытыми: ходили бригады, проверяя, нет ли умерших. Топили, чем могли: книгами и мебелью. Воды не было, люди ходили на Неву и проделывали лунки в невском льду, чтобы добыть воды. Хлеба было мало и приходилось готовить на заводе суп из столярного клея.

Вам пришлось увидеть много смертей?

Мертвые и больные были повсюду, многие погибали под обстрелами, но большинство, наверное, просто из-зи голода: и в городе, и на оборонных работах.

Преследовала ли Вас ли какая-нибудь неотступная мысль во все 900 дней блокады?

Главная мысль во время блокады была о хлебе, работающим сперва давали по 250 гр в день, иждевенцам - 25, но выдача постоянно сокращалась. Чтобы выжить, нужно было уметь разделить хлеб: на завтрак, обед и ужин. Те, кому сделать этого не удавалось, съедали все разом и быстро умирали. Летом, кроме хлеба, ели лебеду и клюкву, собирать в лесу ничего нельзя было, это была военная зона. Из лебеды делали муку, а из муки лепешки или суп варили. Из-зи бомбардировок горели Бабаевские склады (хранился сахар), от пожара ничего не осталось, но люди приходили туда и сосали землю, которая была пропитана сахаром. От безысходности, люди уже не бежали в бомбоубежище, когда слышали тревогу, иные говорили: «Уж будь, что будет». От освобождения ждали лишь одного: когда прибавят хлеба.

А не было мыслей о капитуляции, чтобы все скорее закончилось?

Нет, таких мыслей никогда не было. Наоборот, всегда были уверены, что победим: мы ведь были правы, мы только родину свою защищали. А сдаваться врагу ни за что нельзя было.

Что Вы помните о дне снятия блокады?

Да особенно ничего уже и не помню, война-то еще продолжалась. Хлеба немного прибавили, но карточки оставались еще и после войы. Но хорошо помню, что обо всех важных событиях сообщалось по радио: о тревоге, о том, сколько хлеба сегодня давали, о ситуации на фронте и об освобоождении. Это была единственная связь с миром, запомнился хорошо голос диктора, который всё войну в Ленинграде работал: Левитан. Его голос и тревога как сейчас в ушах звенят (подносит руки к голове и закрывает уши), как будто вчера было.



Интервью, взятое Антонэлло Риццо - Ассоциация Русский Мир, Турин
Сотрудничала Наталья Самулевич, внучка Надежды Григорьевной Пищугины

Санкт-Петербург, январь 2009 г.